Новый белорусский епископ-молодечненец: Я всегда сопротивлялся тому, что хотел от меня Бог (ФОТО)

Увидеть фоторепортаж приезда 2 февраля нового вспомогательного епископа Минско-Могилевской епархии Юрия Кособуцкого в Молодечно можно ЗДЕСЬ. Фоторепортаж рукоположения в минской катедре 25 января – ЗДЕСЬ.

Разговор Kraj.by с новым епископом-молодечненцем прошел во время его визита в родной город 2 февраля.

– Епископ Юрий, какую школу вы окончили в Молодечно?

– Восьмую.

– Любили учиться? Какие предметы нравились?

– Учиться любил. Нравились все предметы, кроме тех, которые не получались, – черчения и рисования. Очень нравились естественные науки – биология, химия.

– Вы поддерживаете связь со своими одноклассниками?

– С некоторыми, да, общаюсь до сих пор.

– Они знали в то время, что вы станете священником? Как восприняли ваше решение?

– Отреагировали абсолютно нормально. Для них это был мой выбор, мой путь.

– Мне кажется, в то время, начало 1990-х, когда только начиналось возрождение христианства на территории Советского Союза, такое решение могло быть не для всех понятным...

– Да, некоторые знакомые были в шоке. Удивление было. Но мне кажется, что друзья уважали мой выбор.

– Когда вы начали ходить в костел?

– Постоянно – лет в 16-17. Когда собралась хорошая крепкая группа молодежи, которая ездила в единственный открытый на то время храм в деревне Красное. Мы добирались туда на электричке. Вера в семье воспитывалась с детства. Но, когда я был ребенком, в 1970-е, мы ездили в Красное нечасто. На поездку нужно было потратить полдня, родители в выходные часто работали, а возле костела нередко дежурили люди из Минска, которые проверяли, нет ли в костеле детей. Как известно, это было запрещено. Ксендзу Яну Адамовичу, который служил тогда в Красном, очень доставалось, он был под пристальным вниманием. Ведь сюда приезжали верующие из Минска и многих других местностей. В столице не действовал ни один костел.

Красное, когда я туда приезжаю, всегда вызывает у меня ностальгию по детству, юношеству. Вспоминаю, как, бывало, приедем с бабушкой и сестрой в костел, а другие женщины встречают и предупреждают, что есть проверяющий из Минска. Мы оставались играть с другими детьми на горке, а взрослые шли на Мессу. Некоторое время, как это бывает с детьми, я ездил в костел, «потому что так надо было». А после 16 лет мне стало это самому интересно, по душе.

– Ваши родители – верующие люди?

– Да, они оба католики. У них в семьях было традицией передавать веру. Они были так воспитаны, так воспитали и нас с сестрой. Большое влияние на нас оказала бабушка Янина, мамина мама. Она выросла в деревне Дубровка Вилейского района, вышла замуж в Аношки, а после войны они переехали с дедом в Молодечно. Бабушка всегда нас потихоньку учила. Так совпало, что второго февраля, в этот день, когда я приехал в Молодечно со своим первым визитом после рукоположения в епископы, исполнилось ровно сто лет со дня ее рождения. Наверное, это не просто совпадение.

– А когда вы почувствовали призвание к священству?

– Это не был какой-то один момент, вопрос призвания созревал. Мысли были, но я считал, что это что-то недостижимое, далекое для меня. Поэтому после школы я поступил в нархоз – на торгово-товароведческий факультет. В то время там был самый большой конкурс в Беларуси. Мне хотелось себя испытать. До этого вообще с одноклассником пробовали поступить в лучшие вузы Москвы. Я – в иняз Мориса Тореза, он – в Бауманку. Но нам сразу сказали при приеме документов, что даже не стоит пытаться. Без взятки, причем очень большой, ничего не получится. И мы поехали домой.

– Вы амбициозный человек?

– Тогда был, да. Но Бог показал, что это не стоит того, провел через трудности, чтобы научить смирению. Тогда же с расстройства я пошел в нархоз, хотя это было совершенно не мое, мне там было неинтересно. После первого курса меня сразу забрали в армию.

– Вы хотели в армию?

– Не скажу, что очень хотел, но не скажу, что и не хотел. Тогда было другое отношение к службе. Это было круто, говоря современным языком, если ты отслужил в армии. Ты становился авторитетом. Никто тогда не «откашивал» от армии.

– В каких войсках вы служили, сколько лет?

– В ПВО – противовоздушной обороне, в Ленинграде. Нас учили, как сбивать ракетами самолеты, которые летят на нашу родину. Служили в то время два года.

– Как на вас повлияла армия?

– Ни добавила, ни убавила. Да, есть расхожее мнение, что человек уходит в армию, возвращается, и все его считают уже другим, взрослым. Возможно, она кого-то дисциплинирует. Не скажу, чтобы она поменяла мое отношение к дисциплине, что-то перевернула во мне. Какой я был, такой и остался. Познал для себя много интересного.

– Обычно считается, что это тяжелый период в жизни. А вам там было интересно?

– Да, это в меру тяжелый период, но в то же время интересный. У меня потом было много тяжелых периодов. Эти же два года я воспринимал так, что их просто нужно провести в армии. Там у меня появилось много новых знакомых, друзей.

– Сразу после службы в армии вы пошли в семинарию?

– Нет, следующий год как раз был временем непосредственного распознавания призвания. Я сблизился с ксендзом Эдмундом Довгиловичем-Новицким, который к тому времени был назначен в Красное вместо Яна Адамовича. Вместе с Сергеем Боровневым, который через год вместе со мной тоже поступил в семинарию, мы ездили с ксендзом Эдмундом в качестве министрантов (прислужников) по всем приходам в округе, где не было священников. Это были Красное, Вилейка, Радошковичи, Лебедево, другие местности. Позже – ЖДК в Молодечно, зал в общежитии на Космонавтов. В 1991 году молодечненские католики перестали ездить в большинстве своем в Красное и собирались по воскресеньям на Мессу в таких залах, пока в 1997 году не был построен и освящен костел Святого Иосифа.

Мы проводили в поездках с ксендзом Эдмундом целый день, с утра до ночи. Часто в последние приходы приезжали уже с опозданием. В дороге могли задержаться, в какой-то из местностей возникали непредвиденные обстоятельства. Это было тяжело, но интересно. По дороге мы беседовали, вместе молились. В это время я и созрел к решению, что хочу пойти в семинарию. Тем более, что в 1990 году открылась семинария в Гродно, не нужно было больше ехать учиться за пределы Беларуси. Мы принимали решение вдвоем с Сергеем Боровневым, и стали в 1991 году студентами второго после открытия Гродненской высшей духовной семинарии первого курса.

Во время встречи епископа Юрия Кособуцкого в Молодечно 2 февраля. Епископ целует руку ксендза Эдмунда Довгиловича-Новицкого

– Как вы почувствовали, что Бог занимает в вас больше места, чем до этого?

– Не знаю. Это скорее внутреннее, личное.

– Вы отличались как-то от своих ровесников?

– Абсолютно нет. Был обычным парнем. В школе любил дискотеки, увлекался в какой-то момент хеви-металлом. Ничем не отличался. Просто это был мой выбор. Бог делал внутри свое дело – могу только так сказать. Это дар и тайна, как говорил наш Папа Римский Ян Павел II. Дар божий и тайна, которая мне самому закрыта. Почему? Как? Только теперь могу проследить, что одно, второе, третье что-то не удавалось. Чего-то хотелось, а не получалось – Бог вел, показывал, что это не мое. Что в другую сторону твоя дорожка. Хоть тебе нравится и хочется, но это не твое. Как, например, мечта поступить в иняз в Москве. Хотя это была скорее амбиция, чем мечта.

– Вам хотелось стать переводчиком?

– Я сам толком не знал, чего хочу. Просто нравились языки еще со школы. Для меня это всегда было интересно. Видимо, такой склад ума.

– Из того, что я слышала, у вас правильная русская и белорусская речь. Говорят, вы хорошо знаете английский сейчас?

– Да, учил этот язык везде и много. Французский и итальянский понимаю, могу переводить с них, но говорить не умею. Поэтому считаю, что пока не знаю этих языков.

– Вы счастливы?

– Счастлив.

– А почему?

– Я понимаю, что это мое место, мое призвание. Ни разу не пожалел о своем выборе. Есть и радости, и тяжести, но и то, и другое приносит внутреннюю радость. Кресты приносят внутреннюю радость, когда происходит их переосмысление.

– Говорят, у вас хорошее чувство юмора, и вы много улыбаетесь?

– Я обыкновенный нормальный человек. Есть и позитивные моменты, и негативные, бывает очень непросто. Стараюсь быть как можно более позитивным. Бог помогает в этом очень сильно, дает чувство юмора, которое помогает перевести трудности в юмористическое русло. Стараюсь жить позитивно и нести позитив. Мое призвание – точно не нести негатив. Стараюсь сбрасывать его. Людей ведь не касается, что у меня что-то не так. Очень помогает в этом молитва, слова из Святого Писания. Прошу Бога о слове для меня, которое даст свет для сегодняшней ситуации, и он часто его дает.

– Вы были директором секретариата Конференции католических епископов Беларуси и канцлером курии Минско-Могилевской епархии. Что означают эти должности?

– Когда в 2004 году появилась юридическая структура Конференция католических епископов Беларуси и меня назначили директором ее секретариата, я не знал, за что мне браться. Нужно было организовать с нуля работу секретариата. И я попробовал это сделать.

Канцлер же это человек, который возглавляет курию, по-другому, епархиальное управление. Епископ управляет епархией, но у него есть еще целый аппарат, который занимается делами епархии. Канцлер ведет всю документацию, решает многочисленный круг других вопросов, заверяет подпись епископа на важных документах.

– Те, кто вас хорошо знает, говорят, что вы не поменялись с должностями. Это правда?

– Не должности красят человека. Для меня они каждый раз были как кресты, которые падали на меня с неба и которым я сопротивлялся.

– Вы не хотели этих должностей?

– Никаких! Работал я, например, в Вилейке. Все хорошо, люблю людей, они любят меня, мы вместе идем к Богу, к спасению. И тут кардинал Казимир Свентек отправляет меня на учебу в Польшу, причем на один из моих нелюбимых в семинарии предметов. Но послушание есть послушание. Пришлось все вспоминать, привыкать к новому стилю жизни, учиться. Потом кардинал прерывает учебу и говорит, что мы открываем в Пинске вторую семинарию, нужны кадры. Мне говорит: «Ты будешь префектом». Это тот священник, который отвечает в семинарии за воспитание и поведение семинаристов. Я ответил: «Ваша Эминенция, я не вижу себя префектом». На что Казимир Свентек подвел меня к зеркалу и сказал: «Посмотри туда, кого ты видишь?».

Со словом «префект» у меня была связана своя история со времен моей учебы в Гродненской семинарии. Я был абсолютно обычным парнем, и часто бывало такое, что мог оказаться в ненужном месте в ненужное время. И всегда меня там замечал наш префект. Однажды он мне сказал: «Вот будешь префектом, тогда узнаешь, что это такое». На что я, естественно, ответил, что никогда не буду префектом. Когда меня назначили на эту должность в Пинской семинарии, мой префект был первым, кто позвонил поздравить.

– У вас получилось стать хорошим префектом?

– Это лучше спросить у семинаристов. Мне кажется, что нормальным. Когда собрались все те, кого назначили работать в семинарии, мы сидели вместе и думали, какую семинарию хотим сделать. И решили, что хотим в ней семейной атмосферы. Поэтому старались следовать этой идее. С моей точки зрения, это у нас получалось. Не скажу, что мне очень нравилось быть префектом, но раз нужно было, значит, нужно.

Потом я попал в аварию и долго был в больнице. Когда восстановился, меня сразу назначили директором секретариата Конференции епископов. Это, как я говорил, была служба по принципу «сделай то, еще не умеешь что». Когда мне позже сказали, что надо стать канцлером курии, я снова сопротивлялся. Ведь есть же те, кто хочет заниматься этим. А я совсем не хочу. Потом надо мной смеялись, что стану епископом дальше. Я говорил, что епископом уж точно не буду. И так все время получалось, что я сопротивлялся, а Бог говорил: «Иди».

– Наверное, у вас есть все-таки нужные способности, раз вас выбирали?

– Богу виднее.

– Может, ваша префектура в семинарии была подготовкой? Ведь теперь вы должны воспитывать всех священников епархии и прихожан...

– Возможно. Не думал об этом. Теперь я думаю, что Бог знает, что делает, и сам расставит точки над i. Я буду делать то, что от меня требуется. Он столько раз корректировал мои жизненные планы, что мне уже хочется сказать: «Не моя воля, но твоя пусть будет». По-другому смотрю на многие вещи.

– Не боитесь быть епископом?

– Нет. Научился, наконец, доверять свою жизнь в божьи руки. И он сам ведет. Он много понянчился со мной, чтобы я к этому созрел.

– В том числе авария повлияла?

– Да. То, что нам кажется чем-то плохим, нам нужно. Нам может быть очень плохо, может быть депрессия при испытаниях, но благодаря им мы становимся сильнее. Бог все посылает как нужное для нас. Все зависит от того, как мы это принимаем.

– Вас ждут сейчас сложные задания?

– Объективно в жизни нет ничего простого. Это просто чуть-чуть другие вопросы, чем те, которыми я занимался, не совсем привычные для меня. С другой стороны, я видел жизнь епископов, работая в курии. И это что-то не совсем уж новое для меня. Просто теперь это буду делать я.

– График епископа загруженный?

– Судя по нашему митрополиту Тадеушу Кондрусевичу – очень. У него график расписан на год вперед. Он говорит, что календарь – это неотъемлемая часть жизни епископа. Посмотрим.

– Не боитесь оторваться от людей на новой должности, измениться, возвыситься?

– Пока не болел такими вещами, как должности. А мой круг общения таким же остается. Я ведь не ухожу на небеса.

– Какие вопросы сейчас стоят, по-вашему, перед белорусским Костелом?

– Каждый период истории чем-то отличается. Но задача Церкви всегда остается одной и той же – проповедовать Евангелие, направлять человека на путь, который ведет к спасению, показывать любящего Бога. На пути к этому всегда есть преграды. Жизнь покажет задачи.

– Тадеуш Кондрусевич все время говорит о секуляризации общества, т.е. о том, что люди перестают придерживаться в жизни христианских принципов.

– Да, общество сейчас, действительно, во всем мире становится все более секулярным, светским. Важно, чтобы вера не становилась придатком, клубом по интересам. Потому что она является чем-то другим, значительно более важным. Если говорить о Беларуси, то мы долго говорили о возрождении Костела. Сейчас он уже возродился. И больше стоит вопрос не о количестве, а о качестве – как мы будем молиться, как будет проповедоваться Божье слово, как будем работать с молодым поколением, которому сейчас не хватает чего-то внутри. Есть угроза проникновения гендерных идеологий с Запада. В каждую эпоху появляется что-то новое. Но неизменным остается учение Церкви – проповедовать то, что говорил Иисус. Небо и земля пройдут, но слова его не изменятся. И никакие формы деятельности, благотворительность, социальная работа, не заменят несения Евангелия. Они могут только помочь, сопутствовать.

– Вы упомянули молодежь. Вы лично собираетесь применять новые формы работы с ней? Например, завести свой блог?

– Не думаю. Техника во всем может помогать, но я больше за традиционные формы общения и проповедования.

– Чего вы хотите для себя, людей, белорусского Костела?

– Спасения. Чтобы мы все вместе оказались в Божьем царстве. Чтобы у нас был мир в душах и сердцах, чего многим сейчас не хватает. Внешне люди выглядят спокойно, а внутри у них все бурлит, кипит. Ищущий человек не всегда находит то, что ему нужно. А таким образом к нему может стучаться Господь Бог. Мира, спокойствия и радости желаю. А себе – быть хорошим слугой Божьим, делать то, что нужно Христу, Церкви, чтобы как можно больше людей могли прийти к Богу и спасению.

Беседовала Ольга ФРОЛОВА
Фото Дмитрия ФРУТСКОГО