Вилейчанка Ольга Медведская: «Хочу, чтобы мои дети не знали сложностей, с которыми мне пришлось столкнуться»

На встречу приходит красивая, уверенная, молодая женщина, что никак не соответствует стереотипу о растерянных, подавленных сиротах. Ольга работает, планирует свадьбу. Она спокойно говорит о своем сиротстве, замечая, что даже рада, что все сложилось именно так в ее жизни, пишет «Шлях перамогі».

Мать и мама

Биологическая мать Ольги родила ее в 34 года. До этого у женщины были двое детей от первого брака. С отцом Ольги супругами они не были, но отцовство мужчина признал, и жили они некоторое время вместе.

– Как-то вскоре после моего рождения мать начала пить. Хотя я еще помню, что у нас бывали и хорошие времена. Мы ездили к родителям отца в деревню. Там была пасека, и мне очень запомнилась специальная ложка с прорезями для меда. А потом мать стала все чаще прикладываться к бутылке. И в один день меня из больницы, где я лечилась, забрали в приют социально-педагогического центра. Это было в 2010 году, я была в пятом классе, – вспоминает вилейчанка.

Семью признали социально неблагополучной. Ольга пробыла в приюте восемь месяцев. Сначала надеялась вернуться домой, думала, что мать перестанет пить. Но она на суде о лишении родительских прав сказала, что не сумеет остановиться. Старшая сестра девочки не смогла ее взять к себе, в тот момент у нее не было жилья. И Ольге стали подыскивать приемную семью.

Так девочка оказалась в семье Веры Никифоренко из Ижи.

– Я как-то сразу стала называть ее мамой, – рассказывает девушка. – Вообще это не обязательно. И я знаю семьи, где дети называют приемных родителей по имени отчеству. Но у нас сложилось так. Она действительно стала моей мамой. Может, то, что она учитель по образованию, может, ее характер, но она смогла найти контакт со мной. Хотя первое время были трудности. В семье были и другие приемные дети, мальчишки, мы и дрались с ними, всякое бывало.

Ольга говорит, что благодар­на судьбе, что она свела с Верой Вячеславовной. Около года девочка боялась, что ее заберут, потом эта тревога ее оставила.

В принмной семье она твердо поняла, что не хочет для себя такой жизни, какую прожила ее мать. Через пять лет после лишения родительских прав женщина умерла, оставив дочке право на пособие по потере кормильца. Дом сгорел.

– Как только мы узнали об этом (а узнали случайно) мама собрала документы и поставила меня на очередь на получение социального жилья, – рассказывает Ольга. – Когда у меня была сложная операция, мама три часа сидела под дверью, ждала, волновалась. Потом ухаживала за мной, кормила с ложки, водила с катетером и капельницей мыть голову. И сережки мне купили золотые. Мне так хотелось их получить тогда. Когда я лежала в больнице, родственники по линии моего биологического отца дали деньги на лечение, хотя мама и говорила, что мы сами справимся. Сначала мама говорила, что не надо их тратить, лучше отложить на будущее. Но потом она поняла, что это важно для меня, это поддержит, порадует меня, и купила сережки. Мне было 15 тогда.

В приемной семье детям лучше, чем в детдоме, уверена девушка. Вспоминает, что, хотя в приюте были нормальные отношения с воспитателями, но приют – это все же ограничения, режим.

– В семье, конечно, лучше. Можно выйти погулять вечером, можно поехать к сестре. Здесь тебя и обнимут, и поговорят. У нас так было точно. Да я и не знаю случаев, чтобы дети сами просились из приемной семьи, хотя это право у них есть.

Об отношении Ольги к Вере Вячеславовне много скажет и такой пример, среди прочих рассказанный девушкой:

– Когда у мамы был юбилей, я организовала ребят, и мы насобирали много-много цветов и пришли с утра поздравить ее. Она была очень удивлена. Я до сих пор звоню посоветоваться с ней.

Мечта

Желание радовать других присуще Ольге. Вот и сейчас она уже задумывается о новогодних подарках для близких людей. Девушка любит мастерить. Как-то потратила много времени, чтобы создать гардероб и интерьер для кукол племянницы. Та была счастлива.

А о своем самом радостном моменте вспоминает так:

– Я была счастлива получить диплом медколледжа. У меня теперь есть хорошая профессия, и я считаю, что это мне очень поможет в жизни. Уже помогает – я работаю в Вилейской ЦРБ два года и вполне довольна.

Ольга считает, что в Беларуси сиротам оказывается большая поддержка. И у кого есть цель, он точно может ее достигнуть.

– Для того, чтобы быть зачисленным на обучение, достаточно аттестата. Я же понимаю, что, возможно, вместо меня со средней оценкой в аттестате около шести можно было взять человека с более высоким баллом. Но государство дало мне такую возможность, и я ее использовала.

Девушке было положено бесплатное общежитие. Во время обучения, помимо стипендии, она получала еще пособие по потере кормильца, о котором упоминала раньше. У нее был счет в банке, где оно накапливалось. Если хотела себе что-то купить из одежды, брала оттуда. Что-то оставалось, в результате к окончанию учебы купила на эти деньги ноутбук.

Когда пришла на работу, выдали подъемные. С 18 лет пособие больше не платят, но теперь она сама зарабатывает.

– Стою на очереди на получение квартиры. С 2017 года изменились условия получения жилья сиротами. Сейчас нам выделяют социальное жилье на пять лет, потом оно переводится в статус арендного, и мы будем платить арендную плату за него. Очень надеюсь, что мне удастся получить квартиру уже весной следующего года – когда будет сдаваться очередная новостройка.

По словам девушки, не все сироты пользуются возможностями, которые им даются. Она знает примеры, когда ребята игнорировали все возможные варианты: не шли учиться, получив квартиру, сдавали ее, а на полученные деньги вели разгульную жизнь, кто-то начал пить. Почему так получается, Ольга не знает. Для нее загадка – отчего дети, пройдя тяготы жизни в семье алкоголиков, сами принимаются за подобное. А ведь могут наладить новую жизнь.

Сейчас Ольга задумывается о свадьбе, мечтает о детях. С Артуром она знакома уже пять лет. Ждала из армии. О своей главной мечте говорит так:

– Хочу, чтобы мои дети не знали сложностей, с которыми мне пришлось столкнуться.

Ирина ТРУБАЧ
Фотографии автора