Фотографии священника, служившего в начале ХХ века в Косуте, выставлены в Национальном историческом музее Беларуси

Национальный исторический музей Республики Беларусь представил 14 января выставку архивных фотографий священника Павла Волынцевича, пишет сайт znyata.com на основании материала журнала "Мастацтва".

Кем был этот человек? Как случилось, что, ни много ни мало, 25 лет подряд он фотографировал свою семью (три поколения!), обыденную жизнь ближайшего окружения, места, где они жили подолгу и бывали наездами. Иными словами, неизвестный ранее фотограф зафиксировал в своем архиве почти хронику жизни, почти без перерывов, с 1900 до 1925 года. А с перерывами еще лет 15. Последние снимки архива, скорее всего, сделаны или собраны его сыном.

Работа над коллекцией шла несколько месяцев: негативы на стеклах появлялись у Дмитрия постепенно, вначале было непонятно, можно ли с ними вообще что-то сделать; затем Владимир стал их сканировать, частично печатая фотографии. Скурпулезно, с помощью Минского исторического архива и Архива Минской епархии, ЗАГСов Миорского, Волковысского и Берестовицкого районов, уточнялись имена фотографа и его моделей, последовательность событий и снимков, мест съемки и т.д. Как мозаика, кадр за кадром, складывалась история, информацию нужно было проверять, понемногу пробелы восполнялись и восстанавливались подробности.

Фотографом, сделавшим более 300 кадров, был Павел Константинович Волынцевич (1875 - 1962), чье первое место служения в статусе православного священника - местечко Косута на Вилейщине - стало и первым местом съемки. Далее последовали Узмёны (теперь Витебской обл., Миорский район), где 43 года Волынцевич служил в церкви св. Николая. Заключительная часть снимков сделана в Крево, Собакинцах, Шерешево и Волковыске (теперь Гродненская область). В 1948 году в Собакинцах (теперь Первомайское), где тогда жили Волынцевичи, случился пожар - погибли книги, фотоальбомы, портреты. Но большую часть негативов Павел Константинович по неизвестным нам сейчас причинам оставил в Узменах. Он возвращается сюда, забирает негативы, но уже не печатает фотографии сам, а заказывает снимки в Минске. И это только один из эпизодов спасения архива. Он пережил две мировые войны, передел границ между Россией, Советским Союзом и Польшей, коллективизицию и годы советской власти.

Для выставки в Историческом музее Беларуси из 280 кадров отобрано 130, из них 77 будут напечатаны в большом формате, а остальные должны быть представлены в альбомах и негативах на стекле - как артефакты прошлого века, сохранившиеся до нашего времени.

Какой же была жизнь белорусской провинции в первой четверти XX века? Что открыл для нас архив Павла Волынцевича? Семейные праздники, строительство нового дома, отдых на реке и в парке (шутя так называли пять лип), похороны, учебные занятия сына, интерьер кабинета - фотографии зафиксировали неторопливую историю своего времени. Будничную историю в ее человеческом измерении, которое, на первый взгляд мало подвержено переменам. Ледоход, уборка урожая, работа на пасеке. Но, прежде всего, жизнь большой семьи.

Фотографическое исследование состоялось в начале XX века, но оно не только актуально своей подлинностью, но и существует в рамках современной проблематики: что есть законы фотографии как собственно искусства, и что привнесено впоследствии. Можно не придерживаться в этом вопросе консервативной точки зрения, но если не видеть эту проблему, понять фотографическую ценность архива, помимо исторической и краеведческой ценности, сложно.Первое, что приходит в голову при взгляде на архивные снимки: документальная природа фотография уникальна, и как это искусство ни развивай, ни совершенствуй технологически, она остается доминантой, остается вектором во взаимоотношениях и с автором, и со зрителем.

О том, насколько ценен архив Волынцевича, как важна его обработка и возвращение в культуру Беларуси, мы беседуем с непосредственным участником работы Владимиром Сутягиным и специалистом по истории фотографии Надеждой Савченко.

Фотограф Владимир Сутягин: «Человек делает кадр не о себе, а о своей жизни»

- Историческая фотография интересна тем, как традиционно работает фотограф: снимает то, что видит вокруг, причем без всяких претензий на «искусство». Прежде всего, семью, близких, все, что их окружает. Мы же сейчас не хотим видеть мир таким, каков он есть, ищем какие-то изыски, изощряемся, иными словами, уходим от прямой фотографии. А Волынцевич, как Андрей Карелин и его ученик Максим Дмитриев, открывали глаза и делали кадр... Не о себе, а о жизни вокруг. Когда я работал в Нижегородском музее, мне приходилось держать в руках их негативы и оригиналы (50 х 60), отпечатанные контактным способом.

Может быть, в отношении к своему делу кроется ответ на вопрос, почему на фотографиях указаны даты и места съемки, но лишь один раз - имя автора. Вряд ли он думал, что когда-нибудь архив найдут и вознесут фотографа на пьедестал; при жизни Волынцевич своим занятием не гордился.

И только теперь мы понимаем, что это было и есть искусство. Хотя сегодня в этот статус возводят совсем другие вещи - когда фотограф видит нечто иное, якобы большее, чем обычная жизнь. Если бы Волынцевич снимал сейчас, это не считалось бы даже творчеством! Должно было пройти 100 лет, чтобы мы признали его фотографии, поняли, что это и есть искусство, проверенное временем. А что из современных фотографических опытов останется в истории, еще неизвестно.

Я часто думаю: может быть, мы зря ушли от того естественного, натурального, что есть в фотографии. Технологий придумано много, но «больше технологии, меньше фотографии» (А. Лапин)! Тогда сам факт съемки был событием, а сейчас фотографию принимают, если она становится сенсацией. И мы еще удивляемся, отчего на старых снимках такие лица особенные, умиротворенные. Думаю, тогда они были обычными, просто мы давно так не живем: мы торопимся сами, торопим искусство, и оно становится таким же беглым, суетливым. Образ жизни неизбежно влияет на фотографию, изменить ее можно, только изменив саму действительность. Она как раз и отражается в лицах. Старые мастера поражают своей неспешностью, они жили во времени, а не бежали за временем. Но сегодня иначе уже нельзя. И даже есть ощущение, что по-настоящему «новым» сегодня может быть так основательно забытое «старое».

Куратор коллекции фотографий Национального исторического музея Беларуси Надежда Савченко: «Удивительное разнообразие сюжетов и счастливая судьба»

- С 80-х годов XIX века фотографические технологии совершенствуются значительно быстрее, в начале XX века появляются камеры Kodak. Фотография выходит из стен ателье «в люди» и становится довольно распространенным увлечением. Лев Дашкевич фотографировал, будучи гимназистом. В нашем музее есть коллекция Петра Григорьевича Злотникова, более 30 стекол. Он служил бухгалтером Минского казначейства и тоже был фотографом-любителем. Снимали учителя, актеры, чиновники. И священник-фотограф, вероятно, был не единственным, но в Беларуси его коллекция стала уникальным явлением.

В первую очередь, благодаря отношению к фотографии. Это видно по тому, как Волынцевич выбирал сюжеты, как организовывал кадр. Любители того времени снимали, в основном, семейные портреты, реже пейзажи. Волынцевич же работает не только в этой традиции, его привлекают и паводок, и крестный ход, сцена с маленьким сыном в колыбели. Такая жанровая съемка, репортажи о событиях, где люди совершают определенные действия, встречается в архивных коллекциях крайне редко.

Очевидно, что фотограф стремился сохранить в памяти не только лица родных, но и образ их жизни, частицу того мира, той среды, которая была близка ему.

Ответственное отношение проявляется и в том, что Волынцевич не ограничивался печатью фотографий, которые собирал в альбомы. Фотограф-любитель, как серьезный профессионал, хранил стекла-негативы, подписывал их, собирал их отдельно - как архив.

Поэтому и разнообразие сюжетов фотографий, и особая аккуратность в отношении к делу позволяют нам говорить об огромной ценности его архива.

Счастливая уникальность коллекции Волынцевича еще и в том, как сложилась ее судьба. Хоть фотографирование и было распространенным увлечением, сохранившихся в такой полноте собраний очень мало. Ведь стекла - хрупкий материал, негативы попросту не дожили до нашего времени. В первую же бомбежку Минска погиб архив Льва Дашкевича, сгорела коллекция Яна Булгака. А коллекция Волынцевича чудесным образом сохранилась.

Выставка в Национальном историческом музее продлится до 3 февраля.

Некоторые из фотографий Павла Волынцевича можно увидеть ЗДЕСЬ.

www.znyata.com