Судьба лошади Майки из Домашей: открытое письмо одного из волонтеров

Стилистика и орфография автора сохранена.

"Данное обращение адресовано не только тем людям, которые проявили участие и готовы были помочь выкупить лошадь и помочь лечить ее, но и законодательной власти. Потому что в данной области права обнаружился какой-то не поддающийся восприятию здоровой человеческой психикой даже не пробел, а скорее бездонный провал, чувства от соприкосновения с которым я могу охарактеризовать только словами Ницше, где он говорит, что если смотришь в Бездну, то и Бездна также проникает взором в тебя. Это не слова, а мое состояние. Состояние человека, волей случая оказавшегося в психиатрическом зазеркалье, и до сих пор не имеющего ни сил, ни возможности, осмыслить произошедшее.

По порядку.

В пятницу утром на дороге сбита лошадь. Сбита и оставлена на дороге, примыкающей к трассе Молодечно-Сморгонь. В субботу во второй половине дня мне довелось быть свидетелем этого зрелища. Соседи обложили ее соломой и носили ей воду и сено. Попытка поговорить с хозяином о ее усыплении, чтобы прекратить мучения, не привела ни к чему, потому что хозяин хотел получить за нее деньги. Лошадь на момент моего разговора с хозяином лежала на дороге уже больше полутора суток.

Попытки получить в соответствующих организациях консультацию, что предпринимается в подобных случаях по закону, дали неожиданный результат: поскольку лошадь является частной собственностью, то, что с ней происходит, касается только хозяина, и лишь он может решить, усыплять ее или нет. Вопрос физического и психологического страдания доброго живого и теплого существа, которое вторые сутки лежит в снегу и судорожно пытается подняться с земли на поломанную ногу, здесь просто не рассматривается. Т.е. иными словами, лошадь могла там лежать еще неделю, пока не умерла бы от истощения и холода. И к ней бы никто не подошел, чтобы прекратить все это, потому что у нее есть хозяин.

Все, что мы могли сделать, это собрать деньги, чтобы выкупить ее и усыпить. Откликнувшиеся на лошадкину беду люди предложили не просто выкупить ее для усыпления, но и попробовать вылечить. Долгие переговоры с клиникой в Ратомке ни к чему не привели в силу того, что они отказывались принять ее в воскресенье и вообще рекомендовали не заниматься ерундой - словом, если принимать, то  только в понедельник.

Третья ночь на улице в снегу и на морозе практически без движения была для лошади катастрофична, и обе стороны это понимали. Таким образом, в  воскресенье вечером встал выбор: выкупать и усыплять Майю в воскресенье вечером или рискнуть и попробовать вылечить ее, если представилась такая финансовая возможность. Консультации у различных ветеринаров не проясняли картину, потому что мнения у них разделились.

Мне было сложно взять на себя ответственность за принятие решения в пользу усыпления, потому что был шанс ее вытянуть. Вариант перевозки лошади в другое место до понедельника был также рассмотрен. И, возможно, было принято ошибочное решение, но двойная погрузка и выгрузка вручную лошади со сломанной ногой и неизвестными возможными внутренними повреждениями показалась очень сомнительной. Соседи накрыли лошадь старыми пальто и поплотнее обложили соломой. Утро понедельника должно было все решить.

Утро понедельника.

Информация, полученная утром от соседей, подтвердила худшие предположения: по их описанию, лошадь уже прошла точку невозврата. Значит, выкупать и усыплять. Встал вопрос, чем усыплять? В восемь утра было обращение к ветеринарам районной ветстанции с описанием ситуации и просьбой о помощи. Они выехали на место и через некоторое время связались со мной, назвав сумму, которую хочет хозяин.

На вопрос, ЧЕМ они будут усыплять лошадь, мне сказали, что этим занимается саночистка, которая располагает всеми необходимыми препаратами. Возможно, мною снова была допущена ошибка, но реальность такова, что саночистка не усыпляет лошадей, а только мелких животных, и дозы препаратов попросту неизвестны. В интернете одно время было много информации о препаратах, которые используют для усыпления во время отловов, и объяснялось, что принцип действия их таков, что животное еще минут 20 может агонизировать от удушья.

Фактически, подписаться под это – значит обречь животное на, возможно, очень долгую (доза неизвестна!) и мучительную агонию. К тому же, когда стало ясно, что надо усыплять, откликнувшиеся люди задавали мне вопрос: как вы будете это делать? Люди были против указанного выше способа, и один из них посоветовал обратиться в милицию, чтобы лошадь просто застрелили и составили протокол.

Около полудня мне снова перезвонили ветеринарные службы, которые вели переговоры с хозяином о цене и сообщили, что на месте есть представители сельсовета, и вызвана милиция. Из чего вполне логично было предположить, что ход развития событий будет именно таким: лошадь застрелят, как раньше стреляли  собак в критических случаях.  Но через некоторое время мне перезвонила Надя, живущая недалеко от места, где лежит лошадь. С ней связалась съемочная группа ОНТ, и сообщила, что события приняли неожиданный оборот: хозяин сдает лошадь ветслужбам на усыпление, о чем дал им расписку.

Но ветслужбы не могут ее усыпить, и по закону должны сдать ее на мясо даже в таком состоянии, потому что есть закон, регламентирующий этот процесс, и специальные для этого места, и лошадь должна приехать  туда живой. Там берутся пробы, и если они соответствуют саннормам, то лошадь идет на переработку, если нет, то об этом выдается справка и лошадь идет на захоронение.

Оперативно собранные для выкупа деньги были в дороге из Минска в Молодечно. Надя просила представителей местной власти подождать с погрузкой лошади, потому что деньги на выкуп в дороге. Подождать и позволить нам избавить ее от погрузки дорожным погрузчиком в кузов грузовика, длительной перевозки и всего, того что за этим последует. Но присутствовавший на месте представитель компетентного органа разъяснил, что подписать договор продажи лошади ни хозяин, ни хозяйка не в состоянии: первый – по причине алкогольного опьянения, а вторая – по причине юридической неправоспособности в силу нарушений психики. Таким образом, договор не будет иметь юридической силы.

Что касается усыпления, то на тот момент представитель внутренних органов уже объяснил, что они не имеют права стрелять животное в данной ситуации. Незадолго до этого выяснилось, что и охотник также не имеет права это сделать. В итоге, со ссылкой на полученную от хозяина расписку, подтверждающую его согласие на усыпление лошади, и на узаконенный регламент проведения подобных процедур, ветслужбы отказались ждать, загрузили лошадь и увезли, действуя согласно букве закона.

Анализируя в 101-й раз события этих трех дней, в 101-й раз рассматривая каждый свой шаг через  призму логики вперемешку с эмоциями и взвешивая все за и против на каждом переломном моменте, требовавшем принятия какого-то решения, на другом кончике  которого  висела  судьба ЖИВОЙ ТЕПЛОЙ ДОБРОЙ ЛОШАДИ, ее физические и психологические проживания бесконечно тянущихся мучительных мгновений жизни – я могу сказать лишь одно: знай я тогда, что действия по закону в данной ситуации приведут к ТАКОМУ РЕЗУЛЬТАТУ, я бы действовала как-то по-другому.

НЕ В СИЛУ ТОГО, ЧТО НЕ СОГЛАСНА С ЗАКОНОМ, А В СИЛУ ТОГО, ЧТО ЕГО ПРОСТО НЕТ ДЛЯ ПОДОБНЫХ СЛУЧАЕВ. И раз уж случился такой прецедент, то, может быть, стоит заполнить эту брешь в своде законов, чтобы потом не удивляться, почему дети бросают своих старых родителей или что-нибудь еще похуже. Живое не может быть вещью, и избирательно к этому подходить нельзя. Майе мы не смогли помочь, но, может быть, ее чудовищное умирание в течение четырех суток на глазах у ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ГУМАННОГО ОБЩЕСТВА что-то всколыхнет в душах и другие Майи будут от этого избавлены. Если никто из вас не задавался вопросом, правильно ли все это, спросите себя. Я уже знаю, ЧТО вы ответите – теперь узнайте и вы. А узнав – сделайте что-нибудь для того, чтобы не пришлось впредь задавать себе такие вопросы.

P.S. Если наше общество с такими устоями называется и причисляется к гуманным, то мне страшно подумать, как бы это общество выглядело, будучи негуманным?

P.P.S. Еще раз искренне и от всего сердца благодарю всех тех, кто оказался человеком и откликнулся. И не просто приношу извинения, а прошу прощения  за возможные допущенные мною в ходе дела ошибки. Если они вообще возможны в деле, которое само является уродливейшей ошибкой при трактовании слова «гуманность».

Оксана Кирилюк".

Предыдущие материалы по этой теме можно прочитать ЗДЕСЬ.

Kraj.by