Бывшая узница немецкого концлагеря с Вилейщины: Не дай вам Бог пережить то, что пережили мы (ФОТО)

«Нас посадили в один вагон как скотину и увезли в Германию»

Ирина Филипповна Чернецкая родилась в 1933 году в деревне Копище Вилейского района. У нее была большая семья: папа, мама, сестра и два брата.

Когда пришли фашисты, папа Ирины Филипповны смог убежать, забрав с собой среднего сына. А остальных детей: сестру Марию, младшего брата Толю, Ирину, маму, деда и тетю с тремя детьми угнали в Германию.

Ирина с братом Анатолием, который был с ней в лагере

Тетя с детьми, которых также угнали в Германию

– Жители соседней деревни рассказали немцам, что в наших лесах живут партизаны. И 26 мая 44-го рано утром наши деревни – Копище, Дубище и Медведино – стали бомбить. Кто смог, убежал. А остальных каратели окружили и держали под прицелом пулеметов. Было нас больше 100 человек. Потом подъехала машина. Из нее вышел плотный немец и сказал: «Снимайте с голов руки и идите к сараю!». Мы решили, что сейчас нас сожгут.

Каратели погнали пленных в Вилейку на вокзал «и посадили как скотину всех в один вагон».

– Сначала нас отвезли в Белосток. А потом в город Эрфурт, где мы пробыли неделю. А оттуда мы попали в концлагерь в Нордхаузене.

«Чтобы выжить, нам приходилось есть сырых лягушек»

В концлагере семья Ирины Филипповны выживала больше года.

– Нас поселили на первом этаже табачной фабрики. Здание окружал высокий забор, обнесенный колючей проволокой. Внутри барака стояли двухъярусные кровати, как в тюрьме. Каждый день нас гоняли на работу. Детей заставляли складывать в коробки сигареты. Немцы ставили перед нами таз с табаком и корзину. И пока мы не наполним корзину, нас не отпускали. Была переводчица Берта Яковна, и она каждое утро выводила взрослых узников за ворота. Мне всегда было страшно это вспоминать. Поэтому за всю жизнь я  никогда не спрашивала у мамы, куда они ходили и какую делали работу.

Ирина Филипповна Чернецкая

В этом лагере, рассказывает Ирина Филипповна, в людей не стреляли и не травили газом. Но умереть от голода и болезней здесь было проще простого.

– Кормили нас два раза в день, утром и вечером: миска жижи с вареной крапивой и червивой брюквой и маленький кусочек хлеба. Помню, что мы ели маленьких сырых лягушек, по 4-5 штук. Когда вижу, как лягушки во дворе скачут, говорю родным, что вот таких я ела в Германии. Еды страшно не хватало. Мне все время хотелось есть. Мама нам с братом всегда отдавала свой хлеб. А потом от голода у нее стали опухать ноги.

«Американцы к нам очень хорошо относились»

В один из дней переводчица Берта Яковна объявила, что узников увозят.

 – Нам сказали собираться. Мама скрутила небольшой узелок и отдала мне, а сама несла на руках Толю. Мы поняли, что нас уводят в «душегубку» убивать. И в этот момент лагерь начали бомбить самолеты. Нас пришли освобождать американцы. Мы уходили из лагеря куда глаза глядят. И чуть не попали в лагерь смерти «Дора» («Дора-Миттельбау»).

Тогда их от смерти спас поляк, которого они встретили по дороге. Он предупредил, что рядом стоит концлагерь, что там их всех убьют и сожгут, вспоминает женщина.

– С американцами мы впервые почувствовали, что такое еда. Давали и мясо, и суп, и консервы. Предлагали уехать в любую страну. Но мы душой тянулись на родину. Осенью 1945-го мы вернулись в Вилейку. Дома нас ждали тяжелейшие испытания: в Копищах стояли сожженные дотла дома и был страшный голод. Чтобы выжить, мы собирали на полях гнилую картошку и просили еду в соседних деревнях. Не дай Бог пережить то, что пережили мы!

К слову, в годы Великой Отечественной войны на территории Германии и оккупированных ею стран действовало более 14 тыс. концлагерей. За годы войны через лагеря смерти прошли 18 миллионов человек, из них более 5 миллионов были гражданами Советского Союза.

С разгромом Гитлера система концентрационных лагерей в Германии была ликвидирована и осуждена в приговоре Международного военного трибунала в Нюрнберге как преступление против человечности.

Юлия ЛАХВИЧ
Фото автора и из семейного архива Ирины ЧЕРНЕЦКОЙ